— Обязательно буду, отец.
У меня что–то дрогнуло внутри. Кажется, мое ледяное сердце оттаяло, и ураган чувств хлынул в образовавшиеся от оттаявшего льда пустоты. Слишком дорог мне этот юноша — молодой вампир, которого я назвал своим сыном.
— Ступай. Уже рассвело. Следующей ночью мы все решим, — сказал я ему напоследок.
«Если в моем сердце нашлось место для Росса, значит, найдется и для его сестры», — подумал я перед тем, как отправиться в свои покои.
Я тенью скользил по узким улочкам города, погруженного во мрак. Мне казалось, что я сам являюсь этим мраком — той тягучей субстанцией, накрывшей землю. Я был невидим для других, но мне было прекрасно видно все то, что окружало меня.
Вот я пролетел нал парочкой, которая самым бесстыдным образом придавалась любви на заднем дворе дешевой харчевни. Я стремился дальше, минуя приглушенные стоны и характерные звуки, доносившиеся от двух соединившихся тел.
Еще не зная, куда именно я направляюсь, я ощутил всем своим сознанием, что мне нужно торопиться. Я должен успеть. Тяжелое чувство притаившейся скорби гнело меня, заставляя рваться вперед.
Впереди появился знакомый проулок. Здесь я встретил Росса и Кэтрин. Невдалеке раздавался звук музыки, перебиваемый смехом и громкими голосами пьяных мужчин и охмелевших женщин. Определенно, бордель для состоятельных господ.
На этот раз в проулке было безлюдно. Правда, это было на первый взгляд.
До меня донеслось негромкое бормотание и звук шелестящих юбок. Где–то рядом я отчетливо услышал глухие и редкие удары сердца. Такой знакомый и, одновременно, чужой звук. Сердце билось так, словно готово в любую минуту остановиться.
Я мгновенно приблизился к месту, откуда доносился звук. На земле лежала Кэтрин. Вокруг нее растекалась лужицей кровь, а сама девушка выглядела скорее мертвой, чем живой.
Ощущение чего–то непоправимого и ужасного сдавило меня, словно стальной обруч. Казалось, что он сжимается, а вместе с ним сжимаюсь и я. Где–то в подсознании я уже знал, что случилось то, что разрушит мою прежнюю жизнь. Вместе с этой мыслью пришла и другая.
«Я опоздал».
Вдруг тьма сгустилась, пряча от меня Кэтрин и темный проулок. За непроглядной темнотой возник мрачный коридор. Это было уже другое место, и впереди мое внимание привлекла открытая настежь дверь. Она звала меня подойти к ней и перешагнуть через порог. Ужас поглотил меня, сжал мое сердце и я окунулся в чувство обреченности. То, к чему я шел, лишит меня сил, уничтожит. Это я отчетливо ощущал. И, тем не менее, продолжал двигаться по тускло освещенному коридору к распахнутой двери.
Переступив порог, я застыл в изумлении и ужасе, наблюдая за представшей моему взору картиной. На деревянном столе, сбитом из грубых досок, лежал Росс. Казалось, он был парализован, и лишь глаза говорили о том, что он жив и все понимает. Они были наполнены яростью, страхом и болью. Мой мальчик смотрел на своего палача, который подходил все ближе к нему, сжимая в руках рукоять топора.
— Совет Жнецов приговаривает тебя, исчадие ада, к смерти. Приговор будет исполнен немедленно.
Человек в черном плаще занес свое оружие над головой моего мальчика. Я поддался вперед, стремясь остановить убийцу, но моя рука лишь прошла сквозь палача. В эту секунду, казалось, смертный что–то почувствовал, а Росс посмотрел прямо на меня. Я отчетливо услышал в своем сознании лишь одно слово.
«Отец!»
Руки Жнеца опустились, а вместе с ними и грозное оружие. Раздался звук разрубаемой плоти и кости. От туловища Росса отделилась голова. Глаза остались открыты, и выражение испуга и беззвучной мольбы никуда не исчезло. Мой мальчик смотрел на меня уже застывшим взглядом, а его палач спокойно отложил оружие и поднял отрубленную голову.
Все мое существо рванулось вперед, а крик замер на губах. Резкий рывок вверх, и я вырвался из ужасного видения. Открыв глаза, я осознал, что нахожусь в замке. Но чувство безмерной скорби и отчаяния не отпустило меня. Наоборот, я почувствовал опустошенность, словно кто–то обезглавил меня, вырвал сердце, раскромсал мою плоть.
В мгновение я оказался на ногах. Еще несколько секунд, и я сорвался с места и устремился прочь из замка. Тенью за мной скользнул Альберт. У подъемных ворот он зашел мне вперед и посмотрел в лицо. На его безмолвный вопрос я лишь коротко бросил:
— Росс мертв.
Больше он не донимал меня, и беззвучно следовал рядом.
Ночь вступила в свои права несколько часов назад, и я мчался вперед, туда, где меня уже ждет самое ужасное известие. И началом для череды страшных истин должна послужить встреча с Кэтрин. Я очень надеялся, что успею вовремя.
Кэтрин лежала на земле с закрытыми глазами — все именно так, как я и видел в своем видении. Ткань ее платья была пропитана алой кровью. Лишь неглубокое поверхностное дыхание говорило о том, что девушка пока жива.
Опустошенный горем, болью и отчаянием, я присел перед ней. Альберт остался стоять. Мне удалось найти в себе силы коснуться прекрасного лица, которое, казалось, было лишено и капли крови — настолько оно было бледным. Веки Кэтрин дрогнули, и она приоткрыла свои глаза. Пустой, отрешенный взгляд был устремлен на меня. Губы шевельнулись, словно она попыталась что–то сказать, но получилось лишь сипение.
— Спокойно, Кэтрин. Я помогу тебе, — произнес я, склоняясь над ней, и обнажая свои клыки.
Ее глаза закрылись, а на губах застыла улыбка. Оставалось слишком мало времени, чтобы спасти хотя бы ее.
— Нет, Повелитель, — остановил меня Альберт.
Я взглянул на друга. Как и с Россом, я не мог позволить Кэтрин умереть. И он должен был это понять.
— Я сделаю это, Карл. Я позабочусь о ней. Найди Росса.
Я не нашел в себе силы возразить что–либо на это. Как всегда Альберт знал, что нужно делать. Вот только я был не уверен, что на этот раз у нас все получится, и беда обойдет нас стороной.
Без слов я встал, уступая место рядом с Кэтрин Альберту. Он тут же не медля наклонился к ее шее и прокусил кожу, выпивая последнюю кровь. Дальше я не стал наблюдать. Ему можно было доверить сестру Росса, а мне еще предстояло столкнуться с жестокой действительностью.
Следуя по запаху, оставленному Россом и незнакомым смертным, я помчался вперед. Он вывел меня к величественному собору Святого Петра. Высокий, с прекрасными витражами, он возвышался над бренным миром. За стенами этого прекрасного здания был убит мой сын, и я готов был разнести его по кирпичику.
Очевидно, собор стал убежищем для Жнецов и их тайной обителью. Подобно Инквизиции они борются с нечистью в нашем лице под защитой церкви. И они решили уйти от наказания за убийство Росса? Никогда. Они убили его, а я убью их. Я буду вгрызаться в их плоть, выпуская из тел всю кровь, но не стану ее пить. Только не кровь, отравленную ненавистью и приправленную самодовольством.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
